О девстве и целомудрии
Источник 7
Де́вственность (де́вство) – одна из форм духовно-нравственной жизни, связанная с сознательным уходом от половой жизни ради: 1) достижения духовно-нравственного совершенства, полноты Богообщения (как правило, в монашестве); 2) осуществления жизни во Христе, стяжания полноты любви в будущем браке.
Иногда девственность именуют целомудрием, но последнее является более широким понятием.
Девство является одним из важнейших предметов монашеских обетов и условием жизни до брака тех, кто стремится к духовному совершенству и жизни вечной.
Что даёт человеку девственность до брака?
Даже, если не рассматривать духовный аспект (1Кор.6:16), то девственность даёт отсутствие двух отрицательных опытов: опыта семейной (по форме) жизни с другим человеком и опыта расставания. Первый невольно будет заставлять сравнивать супруга с прежними партнёрами, второй – рассматривать возможность расставания не как трагедию, катастрофу в семейной жизни, а как обычный, естественный итог охлаждения влюблённости.
О девстве
иеромонах Спиридон (Пиуновский)
Дорогой мой, прости, что не сразу тебе ответил. И нашел же ты кого спрашивать, я тоже сейчас работаю, времени остается мало, некогда и подумать. И книг нет, чтобы на них позаимствовать тебе ответ.
Прости же, что не так умело и ясно отвечу на твой вопрос, столь серьезный и для меня неожиданный: о смысле и ценности девства.
Вполне понимаю, дорогой, твои смущения и страхи. Раньше этим путем чистоты и девства шло много людей, и они как бы увлекали тебя за собой. Ты, не раздумывая, потянулся за ними. Тебе было радостно с ними. И поддержка была, и утешение, и совет от старших. И вместе с прочими было тебе так хорошо, счастливо, радостно идти с ними…
Но вот теперь оглядываешься – и нет никого с тобою. Ты один. Где же они? Ты смущаешься и боишься. Как бы свет гаснет пред тобою, и сомнение прокрадывается к твоему сердцу. Где же прежний восторг и ревность? Неужели то было только увлечение, а теперь тебя ожидает разочарование, как во многих мечтах юности. Неужели ты ошибся?
Ты задумываешься и хочешь знать, что такое девство и к чему оно ведет.
Вот постараюсь тебе кое-что ответить, но прежде оговорюсь, что я вовсе не противник брака. Ведь обычно на нас наговаривают, что мы будто бы унижаем брак и соблазняем быть безбрачными. Нет, нигде так не возвеличен брак, как в христианстве; он – таинство, и никто из верующих, тем более из монахов, таинство унижать не станет. Даже в канонах церковных есть такое правило (Гангрский Собор, прав. 9-10):
«Если кто удаляется от брака, гнушаясь им, а не ради самой красоты и святыни девства, да будет отлучен.
Если кто из девствующих будет превозноситься над бракосочетавшимися, да будет отлучен» [1].
Эти слова ясны. Можно стремиться к девству не потому, что в браке есть что-то дурное, но потому, что в девстве есть что-то особенно прекрасное. Что и послужит темой сего письма.
* * *
Хранение девства встречается в самой глубокой древности, еще до Христа, но только лишь как исключение. В дохристианском обществе оно не имеет корня, поэтому не разрастается и не вызывает к себе большого сочувствия.
У евреев был пророк Илия, грозен он был, жил в пустыне и порой появлялся в городах, чтобы обличать нечестие. Он был девственником. Живым взят был на небо, а на земле не находилось ему пристанища от гонителей (3 и 4 Цар.).
Имеем еще в Библии рассказ о дочери Иеффая (Суд. 11:30-40). Иеффай был вождем Израильтян, и вот перед битвой, которая должна была решить судьбу народа, он молился Богу и обещал принести Ему в жертву первое, что попадется ему на глаза при возвращении домой. Он мог думать, что это будет стадо какое-нибудь – коз, овец и проч. И вот, когда он возвращался домой победителем, далеко вышла встречать его любимая дочь. Шла она, гордая за своего отца, с подругами, приветствуя победителя песнями, бубнами, цветами – шла впереди всех… Отец увидел ее (она была у него одна) разорвал в горе на себе одежду и сказал: «Дочь моя, ты убила меня!» Дочь покорно ему отвечала, узнав о его обете: «Делай со мной что хочешь, но только отпусти меня на два месяца. Я пойду, взойду на горы и оплачу мое девство с подружками моими». Отец позволил. По прошествии двух месяцев, она вернулась, и отец совершил над ней обет, т.е. не выдал ее замуж, а посвятил ее на служение Богу [2]. С тех пор вошло в обычай, что ежегодно девушки Израильские ходили в горы оплакивать дочь Иеффая, четыре дня в году.
Вот какое тяжелое впечатление оставило в памяти народной девство дочери Иеффая. Люди того времени видели в этом только несчастье.
Встречаем хранение девства в религиях языческих, вспомни про весталок римских – служительниц богини Весты. Они были окружены величайшим почитанием и уважением общества и охранением закона. Если какая весталка теряла девство, то закон осуждал ее на смертную казнь. Были и другие примеры…
Это хранение девства язычниками было, прежде всего, протестом лучшей части язычества против разливающегося кругом разврата. Многим было ясно, что люди погибнут от той грязи, в которой оно барахталось.
И вот, как протест этому непомерному разливу нечистоты, явились отдельные люди, которые стали чтить девственность. В девстве ими чувствовалась какая-то святыня, что-то очень хорошее, чудесное, но еще не было им дано осознать и понять это хорошее. Во тьме язычества люди чувствовали будущую истину (Свет во тьме светит, Ин. 1:5), тянулись к свету, но было еще рано.
Рассказывают такой случай из жизни языческой: один из ораторов греческих сказал прекрасную речь о девстве, он в красивых выражениях прославлял его и призывал молодежь вступить на этот путь. Среди слушающих был Сократ – великий древний мудрец. По окончании речи Сократ говорит ему: «Ты очень хорошо говорил о девстве, но глаза у тебя… как у самого последнего развратника».
Мудрец тонко заметил противоречие между словами и жизнью красноречивого оратора. Язычник мог быть девственником по телу, а не по душе, потому что чистота сердца достигается благодатью Христовой. Он мог быть безбрачным и называть себя девственником, но внутреннее настроение его было таково, что Сократ посмеялся: «Хорошо ты говоришь о девстве, но глаза твои обличают тебя».
Вот и сейчас много холостых людей, уже старых, и девиц, не выходящих замуж до седых волос и потерявших надежду. Но не это мы называем девством. Холостяк, старая дева – это, обычно, несчастье. В литературе существуют такие смешные жалкие типы… Часто это черствые люди, не испытавшие любви и радости в жизни. Они нелюдимы, ворчливы, не любят детей, неприятны окружающим. Не о них будет речь.
Христианское девство, как мы видим его в лучших представителях христианства, – это красота, это счастье, это торжество христианства.
Христианское девство – это, прежде всего, очищение сердца, это – искание святости, это – сердце, преисполненное любви к Небу и людям, это – мирное, счастливое, благодатно-радостное настроение души. И обладать таким девством – истинным драгоценным сокровищем – могут только христиане, ибо чистоте учит Христос, и святость сердцу подает Христос.
Без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15:5). Хотя нам и надо трудиться, но также необходимо, чтобы было над нами Божье благословение, помощь, благодать.
Вот почему в язычестве и в иудействе не может быть истинного девства. Не может иметь его и всякий недуховный человек, человек, не призывающий Христа на помощь. Только в христианстве оно возможно, только человек, который стремится к Богу, может обладать им.
* * *
Как только пришло время воплотиться Христу на земле, три самых ярких девственных звезды загорелись вокруг Него. Первая звезда девства – это Пресвятая Дева Мария. Ангелы удивлялись красоте Ее: «Красоте девства Твоего, и пресветлой чистоте Твоей, Гавриил удивився, вопияше Ти Богородице: кую Ти похвалу принесу достойную? что же возыменую Тя?..» (Богородичен 3-го гласа).
Воспитавшаяся в храме, во святая святых, Она превосходила всех в мире своей чистотой. Не было никого и ничего в мире святее Ее. Никакая пылинка земная не легла на Нее. Ныне же, с небес взирая, Она – нерушимый покров и защита девству.
«Радуйся, столпе девства», – говорится в акафисте.
Вторая звезда – Иоанн Предтеча. С детства житель пустыни, проповедник покаяния, обличитель грехов, сам бывший всегда выше соблазнов земных, он был усечен мечом по желанию сладострастной царицы. О нем Сам Господь сказал, что из всех рожденных на земле, он – больше всех. Что может быть выше этой похвалы, похвалы из уст Самого Господа?
Третья звезда – Иоанн Богослов. Он Сам сказал о себе в Евангелии, что его особенно любил Господь. Един от ученик Его, возлежа на лоне Иисусове, егоже любляше Иисус (Ин. 13:23). Он на Тайной вечере прильнул к груди Учителя.
Суровый и не любящий «нежностей» человек скажет, что это очень сентиментально. Не всякий человек и не всякому позволит такое выражение чувств. Но Господь позволил.
Он любил юного ученика за эту вот чистоту и непорочность детскую. И, может быть, хотел его укрепить и утешить, так как завтра уже предстояло ему быть у Креста на Голгофе. Здесь, при Кресте Иисуса, он получает бесценный дар: Господь вверяет ему охранение Своей Пречистой Матери.Иисус же видев Матерь и ученика стояща, егоже любляше, глагола Матери Своей: Жено, се, сын Твой. Потом глагола ученику: се, Мати твоя (Ин. 19:26-27). И от того часа взял Ее ученик в свой дом. Пресвятая Дева поручается попечению девственника.
В одной из церковных песней (26 сентября, стихира на литии, глас 1-й) Иоанн Богослов назван «садом чистоты» – наверное, потому, что в своей душе он растил одни святые чистые чувства. Еще больше он достоин этого названия – «сад чистоты» – потому что растил, и хранил, и оберегал чистейшую лилию девства – Пресвятую Деву Марию. И если даже мы, обращаясь с молитвою к Ней, делаемся от этого чище, то тем более он от постоянного общения с Ней, «Честнейшей и Славнейшей горних воинств», насыщался благоуханием девственности и получил «равноангельскую (так сказано в церковных песнопениях) чистоту».
Эти три имени – Пресвятая Дева Мария, Иоанн Креститель и Иоанн Богослов – были бы достаточны, чтобы навсегда прославить девство и создать ему неотъемлемый венец. Три имени эти уже достаточны, чтобы убедить каждого христианина, что девство – высоко, блаженно, прекрасно и свято.
Но Богу было угодно призвать к девству еще «множество многое» людей и показать, что оно достижимо, спасительно и усладительно для многих, многих христиан.
* * *
Однажды к Господу Иисусу Христу подошел юноша и спросил: «Что мне делать, чтобы получить жизнь вечную?» Господь напомнил ему некоторые заповеди: не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца своего и мать, люби ближнего своего… Но юноша со свойственной его возрасту самоуверенностью отвечал, что все это он давно выполняет. Тогда Господь сказал ему иное: Если хочешь быть совершенным продай имение твое и раздай нищим… И приходи и следуй за Мной!
Юноша отошел смущенный и опечаленный. У него было большое имение. Как же так! Бросить обеспеченную и впереди такую заманчивую жизнь и идти за этим Странником-Учителем, Который не знает, где сегодня преклонить главу. Отказаться от всех «радостей жизни». Нет, он не согласен. И юноша не пошел за Христом (cм. Мф.19:16-22).
Но этот зов Христа: следуй за Мной, – не остался бессильным. Множество людей, читая эти слова в Евангелии, откликнулись на них: «Идем за Тобою, Господи! Нам отрадно вести такой же образ жизни, какой Ты имел на земле. Мы тоже будем и одинокими, и странниками, и алчущими и жаждущими правды».
Так в ответ на зов Христа: следуй за Мной! – явилось девство и подобное ему монашество.
Нигде, конечно. Господь Иисус Христос не заповедовал безбрачия, но вот сказал условно: если хочешь…
Так и апостол Павел, основывая христианские Церкви и уча новой жизни во Христе, писал: Относительно девства я не имею повеления Господня, а даю совет… Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я…(1Кор. 7;8,25). У всех связанных семейными узами меньше возможности служить Богу, нежели у свободного от уз. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу (ст. 32-34).
И апостол Иоанн Богослов, величайший из девственников, прямо к девству не призывал нигде. Но не выходило ли это само собой, когда он писал: Не любите мира, ни того, что в мире (т.е. мирской суетной жизни грешной) (1Ин. 2:15); всё, что в мире – похоть плоти, похоть очей и гордость житейская(т.е. сластолюбие, зависть, гордость) (ст. 16). Смотрите – говорил он – какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими (1Ин. 3:1). Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется (в будущем веке), будем подобны Ему… И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя так, как Он чист (ст. 2-3). Это слова из послания Иоанна Богослова.
Девство и есть такое очищение себя. Имея эту надежду будущей жизни, люди хотели вести такой же образ жизни, какой вел на земле Господь Иисус Христос – т.е. пребывать в девстве.
Итак, девство не есть заповедь для всех людей, да оно было бы и не по силам всем. Поэтому оно оставлено на произволение каждого. Если хочешь быть совершенным… – говорит Господь.
Святые Отцы назвали его «даром», который люди свободно приносят Христу. Вот, например, св. Максим Исповедник сказал так: «Одно делается нами по заповеди Господней, а другое по вольному приношению. По заповеди: когда мы любим Бога и ближних, любим врагов, не убиваем, не прелюбодействуем и проч. Не по заповеди: когда храним девство, чуждаемся стяжаний, отшельничествуем и проч. Это наши дары, чтобы, если мы по немощи не исполним каких-либо Его заповедей, то этими дарами умилостивить Владыку нашего Господа Иисуса Христа» (3-й том Добротолюбия)[3].
Следовательно, никто и ничто не может принудить нас к девству, оно есть свободное произволение нашего сердца, оно – наша жертва, дар Богу во имя покаяния, очищения и умилостивления Бога.
* * *
В первые века мы уже видим людей, приносящих Богу этот дар. Тогда еще не было известно слово «монашество», не объединялись эти люди в какие-либо общины (собственно монашеские общины появились лишь в IV веке), но жили каждый сам по себе. А насколько было сильно в этих избранных душах стремление к Богу, желание хранить себя от всякого греха и сознательное отношение к своему девству, ты увидишь, прочитав мученические жития. Девство их было испытано мучениями и смертью.
В жизни большинства из них повторяется одна и та же картина: вначале мир искушает девушку или юношу предложениями яркого земного счастья, завидного брака. Родные и близкие, чаще всего язычники, со всей настойчивостью заботятся об их земном счастье и приходят в ужас, слыша их решительный отказ.
Так, в житии мученицы Пелагеи Тарсийской (4 мая) рассказывается, что она имела очень знатного и богатого жениха, который очень стремился взять ее в супруги. Но она тайно от всех приняла христианство, ее сердце принадлежало Христу всецело. Эта тайна стала вскоре понятна и жениху, и всем: слишком резко изменился ее характер, она стала тиха, кротка, ласкова ко всем; прежде требовательная – теперь отказывалась от услуг; прежде украшавшая себя нарядами – теперь, возлюбив девство, одевалась скромно… Жених еще больше полюбил такую невесту, но понял, что она потеряна для него навсегда. Он сам пронзил себя мечом, а родные, мстя за его самоубийство, добились мучений и смерти Пелагеи. Немножко ниже расскажу о смерти ее подробней.
Великомученица Марина (17 июля) отвергает предложение брака, сделанное ей епархом (начальником области) и вместо этого принимает от него ужасное мучение: все тело ее было истерзано мечами.
Свв. Агния, Анастасия Римляныня, равноапостольная Фекла, Екатерина, Варвара – эти самые известные мученицы, самые известные имена, – все они пережили это коварное искушение: блестящее предложение устроить судьбу посредством брака. Но избрали мучения и смерть.
Их избрание девства было сознательным и убежденным. Это особенно видно из слов св. мученицы Серафимы (29 июля).
Вот ее допрашивает мучитель: «Где их храм, кто там бывает, как они молятся, и как приносят жертвы?» – Св. дева отвечает: «Я – Его храм. Господь обещал пребывать в нас. Жертва моя Христу в том, что я непорочно сохраняю свое девство и других привлекаю к сему». Тогда мучитель приказал надругаться над ее девственностью. Но этой же ночью в городе произошло землетрясение, судье стало уже не до споров с девушкой, и наутро она была усечена мечом. При этом св. мученица прославляла Бога за то, что Он чудесно сохранил ее от оскорблений.
То же настроение и те же мысли сохраняли все девы-мученицы. Их жертва, их служение – девство; их молитва, их любовь к небесному проистекают из непорочного чистого девственного сердца; их красота духовная – в этой девственности.
Потому-то все мучители и старались, чтобы св. девы были лишены, прежде всего, своей чистоты, соблазнившись предложением богатства или испугавшись мучений. Насильственные оскорбления угрожали всем девам. Но из жизни св.мучениц – Агнии (21 января), Ирины (16 апреля), Христины (18 мая), Сусанны (11 августа), Феодоры (27 мая) и др. – видим, что на их пламенную молитву Бог отвечал чудесной защитой их девства. Прочти об этом сам.
Впрочем, не могу удержаться, чтобы не напомнить повесть о том, как христианский юноша Дидим спас от поругания деву Феодору. Она была осуждена «быть отданной на поругание»… В самый критический момент явился сильный юноша, богато одетый, в одеянии воина. Невольно все блудники пред ним отступили. И он дерзко и смело прошел в комнату, где была Феодора. Он с уважением обратился к ней, говоря: «Я тоже христианин и пришел спасти тебя. Подбери свои волосы и надевай мой шлем. Окутай себя моим военным плащом и уходи отсюда скорей». Она так и сделала. Никому не показалось странным, что выходящий тщательно укутался плащом: знатный юноша стыдился открывать себя, это было естественно. Но через некоторое время обман открылся, и юноша был осужден на смерть вместо бежавшей девушки. В назначенный день казни, в последний момент, является Феодора и заявляет, что она бежала от оскорбления, но не бежит от смерти за Христа: «Смертный приговор заслужила я, а Дидим пусть будет отпущен». Дидим же горячо возражал, что он приготовился умереть за Христа и не согласен уступить ей это право. Так возник краткий, но напряженный, немыслимый в иные времена спор о том, кому умереть за Христа. Спор разрешился смертью обоих, одновременно.
Хотя и действует в этой истории герой-юноша, однако вернее сказать, что Господь услышал молитву Феодоры и послал ей избавителя, внушив мужество и находчивость юноше Дидиму.
Если когда Господь и попускал деве потерпеть какое-нибудь унижение, сердце ее оставалось чистым. Вот ответ Ирины на угрозы мучителя: «Тело мое будет страдать, как от укуса змеи, душа же останется чистой».
А вот как буквально написано в житии Пелагеи-мученицы: «Перед тем, как бросить в раскаленную печь, мучитель велел обнажить ее. Она сама, не дожидаясь пока коснутся ее нечестивых руки, осенив себя крестным знамением, быстро сбросила одежду, кинула ее в лицо бесстыдному царю и стала пред очами ангелов и человек, покрытая единым человеческим стыдом. Тут же бросилась сама в печь и сгорела».
Если мир не смог взять и одолеть этих людей постоянным ежедневным своим соблазном, то не смог одолеть их и этим своим последним ужасным приступом – насилием. В скорбях, в мучениях, в боли физической, в оскорблении они еще более устремлялись к Спасителю и делались еще менее доступными для внутреннего соблазна. Сердце их всегда оставалось принадлежащим Богу.
Все до сих пор перечисленные мною мученицы пострадали в юном возрасте. Но пусть не будет у тебя мысли, что только юность может страдать и обладать девством, что только юности может принадлежать такое воодушевление, такая смелость, такой порыв или, как говорят в таких случаях, «идеализм». Нет, девство есть чистота души и может иметь место во всяком возрасте, если только есть стремление к нему. Всякий возраст может им обладать, всякий возраст может встретить и нападения врагов и явить мужество с помощью Божией.
18 мая празднуется память святых семи дев, это самые распространенные имена: Александра, Клавдия, Юлия, Фаина, Матрона… Старшей из них было 70 лет. Мучители дерзко обращались с ними. Один юноша грубо сорвал покрывало со старшей девы. Она сказала ему, показывая на свои седые волосы: «Вспомни свою мать». Во время празднества Артемиде их везли обнаженными на колеснице в процессии в честь праздника. Им предложили принять участие в общем празднестве. Они отказались и были брошены в озеро.
Так, красоту девства составляет не цветение молодости, а одеяние души. То чистое одеяние души, о котором пели на Страстной: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду вонь. Просвети одеяние души моея…»
* * *
Каковы пути к достижению этого сокровища – девства и чистоты? Труден ли этот путь? Для всех ли достижим? Может быть, он так труден, исключителен, что не стоит и думать об этом пути? А может быть, наоборот, это так легко и просто, что только стоит захотеть, сделаться несколько посерьезней, да еще вести некоторый умеренный образ жизни – и довольно, уже будешь обладать этим прославленным даром, девством? Так ли?
Нет, это путь особенный. И трудным он не является, и легким его не назовешь. Дело в том, что одними своими силами мы не сможем достичь желаемого – «оно от Бога».
Девство, в конечных своих пределах, есть святость, очищение сердца, безмятежие помыслов, благодатный мир. А это может подать нам только Бог.
Чистота в Святом Писании и называется святостью (1Сол. 4:3): сия есть воля Божия, святость ваша, чтобы Вы всегда были чисты, и проч.
Посему девство в идеале недостижимо, нельзя сказать: «Я достиг и имею его». Но все более и более человек очищает себя, взирая на бесконечный идеал.
Почему и Василий Великий – великий в своих подвигах очищения – сказал смиренно: «Я не девственник», – потому что стремился к большему совершенству.
Для достижения девства человек должен трудиться. Но собственные труды его не достаточны. А вот когда Господь пошлет в ответ на наши мольбы и труды свою благодать, тогда действительно человек получает чистоту и может крепко в ней стоять, и любит ее, и радуется ей.
Какой же труд предпринять должно влекущемуся к девству? Избираем этот путь, твердо на него становимся и, хотя бы встретились сильные соблазны – сойти с этого пути, обнаруживаем твердость и мужественно переносим все то, что именуется «борьбой со страстями».
Я постараюсь вспомнить читанное у Игнатия Брянчанинова и буду излагать приблизительно его мысли[4].
Важно в нашей борьбе не только тело сохранить от греха, но и душу от помыслов, от всякой нечистоты, от всякой соринки и пылинки.
Преподобный Макарий Великий сказал: «И тело сохрани от греха, и душу от помыслов, ибо она – невеста Христова». [5] Надо посему избегать рассеянной жизни, роскоши, излишества пищи, осуждения, неумеренного веселья, свободного, вольного обращения с людьми, праздного провождения времени, уныния и мечтательности.
Еще учат св.отцы «блюсти главу змия» – т.е. сразу отвергать помысл соблазна и исповедовать духовному отцу. Если же нет духовного отца, то должно падать на колени пред иконой и просить Господа о помиловании.
«Как свойственно огню истреблять хворост, так чистым слезам свойственно истреблять все скверны плоти и духа» (Иоанн Лествичник)[6].
Здесь, в борьбе, нам принадлежит терпение скорбей, смирение, сознание своего бессилия и труд молитвы, но самая чистота не от нас, а будет дана от Бога. Когда научимся опытно, что без Божией помощи не можем получить ничего, тогда и приходит к нам помощь Божия.
Итак, во всех трудах наших: молитве, посте, бодрствовании и пр., важнейшее – показать наше желание, нашу любовь к Богу, наше стремление, ибо страсти истребляются все же не постом, или каким другим внешним деланием, но смирением. Увидит Бог смирение и слезы наши и пошлет Свой небесный дар – чистоту, благодать и помощь.
Борьба за чистоту своего сердца осложняется тем, что противниками ее являются демоны, злые духи, которые нападают тем сильнее, чем больше в душе стремления к небесному.
Преподобный Антоний Великий с восемнадцати лет ушел в пустыню, а до этого времени он жил с родителями; в благочестивой семье своей он видел только хорошие примеры, и сам вел жизнь скромного юноши. Но все же это не предохранило его от искушений в пустыне: он узнал борьбу со страстями, искушения, соблазны и явные нападения бесов, стремящихся столкнуть его с избранного пути.
«Искушение святого Антония» – недаром этот сюжет известен и в литературе, и в живописи. Так было угодно Богу, чтобы он узнал опытно, что такое страсти, в каком плену они нас держат, как их побеждать, и весь этот опыт духовный потом мог передать другим.
Люди, не верующие в существование злых духов, не могут понять силы и значения их в душевной борьбе. Они вызывают в нас все дурные страсти: уныние, гнев, тщеславие и пр., и рады нас погубить. Нам они не являются открыто, но действие их явно. Ты помнишь этот случай с нашей знакомой N? Она была такая скромница и вела себя как монастырка. Но как только она дала обет девства, не стало отбоя от женихов, один завиднее другого. А сама-то она ни красотой, ни умом, ни нарядами не блистала и в обществе не показывалась… Словно «кто-то» хотел свернуть ее с избранного пути, и действительно «свернул».
Ты не обижайся за свою знакомую. Я ведь не говорю: «погибла» или что-нибудь осудительное в этом роде… Разве я судья ей? Но только пусть хотя бы впредь боится тех, кто стоит на пути спасения и препятствует таковому. Много таких случаев…
Уходили из монастырей после того, как дали обет навеки оставаться в нем. И каждый раз враг радовался этому, а ушедшие не находили себе счастья, за которым погнались.
* * *
Вот так изображается в духовных книгах обычный путь девства – путь искушений, постепенного очищения и победы духа с помощью благодати Божией.
Но есть еще как будто иной путь получения чистоты. Это бывает очень редко, это – исключение.
Есть такие избранники небес, от чрева матери еще отмеченные Божиим избранием, которые не познали общего удела человеческого, но прошли весь путь жизни, хранимые особой благодатью Божией. Преподобный Исаак Сириянин сказал о них: «Это порядок особый, особого Промысла Божьего»[8].
Преподобный Серафим в начале своей монашеской жизни тяжело заболел, и вот ему было явление Божией Матери. Она явилась ему вместе с Иоанном Крестителем и сказала: «Сей из рода нашего». И исцелила его от болезни. Следовательно, есть особый род, особое сродство Божией Матери, души, озаренные чрезвычайным даром девства. Это души родные, приятные, близкие Божией Матери.
Знаешь, что сказано в тропаре о преподобном Серафиме: «Избранник возлюблен Божия Матере явился еси…» С детства он был как бы под покровом Божией Матери (чудесное исцеление его в детском возрасте от иконы Знамения Божией Матери – в г. Курске). Она являлась ему видимым образом до двадцати раз во время его земной жизни. Он был самым благоговейнейшим и трогательнейшим почитателем Божией Матери. В его пустынной келье была одна только икона «Умиление», пред этой иконой в молитве коленопреклонно он и скончался. Последний его вздох молитвенный и последний взгляд очей были обращены к столь почитаемой им Пречистой Владычице и Приснодеве Марии. И девственная чистая душа его безболезненно отрешилась от тела и перешла в мир горний, способная чисто радоваться и ликовать с теми, кого он возлюбил и кому служил всю свою жизнь.
Среди русских подвижников известен мне еще один (может, и больше было, но я-то слыхал про одного) необычайный почитатель Божией Матери. Он тоже «из рода Ея». От юности он не знал возникновения страстей. Это иеросхимонах Парфений, живший в начале XIX века в Киевской Лавре. Рассказывал он о себе, что в юности, уже будучи в монастыре, он услыхал некоторые вольные, нескромные разговоры посторонних людей. И вот, отходя в этот день ко сну, он вспомнил об этом и сказал себе: «Что же в этом хорошего?! Зачем люди так ведут себя!» В тот же день было видение во сне наместнику Лавры. Видит он, что Парфений приходит молиться в собор к иконе Божией Матери, а Она отвращает от него Свой взор. Потом является преподобный Антоний Печерский и говорит: «Пресвятая Богородице, прости его; он погрешил в неведении, мы Тебе за него ручаемся…» Утром наместник вызвал Парфения и рассказал ему сон. Тот едва мог вспомнить, чем он так прогневал Божию Матерь, вспомнил вчерашнюю мимолетную мысль и покаялся в ней.
Впоследствии, будучи старцем, Парфений сам рассказывал об этом своим чадам, уча их хранить себя от всякого приближения к нечистоте и даже не думать о чужих грехах, о поступках наших знакомых и т.п.
Этот случай показывает, какой чистотой обладал еще в юности Парфений, а также и то, что был он под покровом Божией Матери. Чтил же он Ее необыкновенно. Питал к Ней особенную, чрезвычайную, умиленную и можно сказать нежную детскую любовь и преданность. В течение двадцати последних лет своей жизни, он ежедневно 300 раз приносил ей архангельское приветствие (т.е. молитву«Богородице Дево, радуйся!»). Сам сочинял разные молитвы Ей и любил повторять умиленно: «Иисусе и Марие – Вы бо радосте моя». Сподоблялся не раз видений Божией Матери.
Однажды он увидел Ее в одеянии монашеском. Она сказала: «Парфений! Я – первая монахиня!» Радости исполнилось от этих слов сердце Парфения, старца. Он чувствовал Ее покров над всеми искренними монашествующими. Ведь монашество заключается не в стенах обители и не в известных формах (хотя и имеет это большое значение), но монашество заключается в обетах девства, послушания и нестяжательности. Посему и можно Ее назватьмонахиней; ибо эти три условия Ею исполнены во всей полноте: Она – Приснодева, Она – послушна Богу: Се раба Господня… Она не имела по бедности ничего, жила в семье бедного плотника и в жертву принесла в храм только двух птенцов голубиных… Это приснодевство, послушание воле Божией и нестяжательность полная и делают Ее первой монахиней в Церкви Христовой.
Все большей любовью возгоралось сердце старца. В последние годы жизни обитал он в тесной келейке, единственное окно которой загородил иконой Божией Матери, озаренной светом лампады. Его спрашивали: зачем он это окно загородил? Он отвечал: «Она – Пречистая – свет души моей. На что мне свет чувственный!»
Скончался он 25 марта в самый день Благовещения. Храмы были полны православными и в них звучали торжественные песнопения во славу Преблагословенной Девы Марии. Это был любимый праздник старца. В храмах пели беспрестанно «Радуйся… радуйся, Дево Марие!». Как в той песне сказано: «Устне же верных Богородице немолчно, глас Ангела воспевающе, с радостию да вопиют: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою»[8]. С этим приветствием душа великого старца предстала на небесах, благодаря Ее за всегдашний покров над всей его жизнью…
Но такие люди, дорогой мой, – это были особые люди. Они, по выражению Игнатия Брянчанинова, «были восхищены из страны страстей и поставлены на берег бесстрастия»[9] чудесно, силою особого Промысла Божия…
А ты живешь в стране страстей, иди же общим путем. Скользишь, падаешь, пачкаешься… Вставай, вновь очищай себя, опять иди… Будь терпелив, исповедуй свою немощь и веруй в помощь Божию.
Вспоминается у преподобного Иоанна Лествичника такая фраза: «Одно дело – бороться с мраком, другое – возлетать на крыльях к Отцу чистоты»[10].
Бороться с мраком всяких страстей прискорбно и тягостно, а воспарять над этим мраком, подымаясь на крыльях молитвы и благодати, – радостно и блаженно.
Не унывай! Может быть, не всегда нам быть во мраке, настанет и для моей грешной и твоей доброй души рассвет и утро. Утро тихое, ясное, мирное и радостное.
* * *
У преподобного Феогноста (3-й том Добротолюбия) есть такие слова: «Честно хранящий безбрачие составляет предмет удивления для Ангелов и увенчивается он не меньше мучеников. Как человек может подражать бесплотным? Это было бы невозможно, если бы Бог свыше не являл Своего заступления и не возвышал человека Своей любовью»[11].
Хотелось бы мне сейчас еще процитировать несколько строк из Игнатия Брянчанинова, чтобы закончить это письмо красивыми и сильными словами его. Но увы… книги нет, сам же от себя не смею учить и звать.
А как хорошо он писал, приблизительно так: «К вам мое утешительное слово, все хранящие чистоту, взыскующие девства! Внимайте слову Христову: Пребудьте в любви Моей! (Ин. 15:9) А пребывать в любви Его можно, если будешь стремиться к Нему и каяться в каждом уклонении от этого стремления…»
Помнишь ли ты следующее место из Апокалипсиса – видение Иоанна Богослова?
И вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи… И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих. Они поют как бы новую песнь пред престолом… и никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч… Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел (Откр. 14:1-4).
Никогда я ни в чем тебя не убеждал, ничего своего не навязывал и не старался быть непрошенным советчиком, но все же осмелюсь спросить тебя: есть ли у тебя желание остаться в числе этих избранных сто сорока четырех тысяч?
Видишь, никто не мог научиться сей песне, кроме сих девственников. Поэтому, сколько бы ты ни слушал объяснений, все останется нечто странное и непонятное в этой особой девственной жизни…
Еще бы написать надо о том, что ожидает тех, у кого жизнь не соответствует их званию, которые говорят, а не делают… Это – я. Помолись обо мне.
Итак, что вспомнилось, написал. Спроси других, более знающих, если этого тебе мало.
Иеромонах Спиридон из Даниловского монастыря
Сообщение отредактировал Чиа 7: 11 Июнь 2019 - 07:53
Тема закрыта
